Московский митрополит Филарет говорил: «В благодатном царствии Христа Спасителя нередко можно усматривать, что Он среди сокровенных подвигов засвечивает в душах избранных благодатный свет, но потом действует по Своему правилу, изреченному в Евангелии: не скрывать светильника под спудом, но употреблять его для просвещения чрез него и других. Сие можно примечать и в житии старцев Василиска и Зосимы. Василиск безмолвствовал в пустыне безысходно. Зосима должен был иногда входить в селения для приобретения необходимых потребностей жизни и, следственно, вступать в сношения с людьми. Ему встречались души, труждающиеся и обремененные в мире, ищущие душевного покоя и нуждающиеся в руководстве. По усильным просьбам, с благословения старца Василиска, Зосима принял их в своё руководство. И таким образом началось в дальней Сибири общежитие».
Первой пришла под окормление старца Зосимы мещанка города Кузнецка, вдова Анисья Ивановна Конюхова, лишившаяся к тому времени и мужа и двух малолетних сыновей. Отец Василиск благословил о. Зосиме устроить так, чтобы несчастная вдова поселилась в ближайшей деревне Сидоровке, стоящей при реке Томи, где удобно не пешком, а в лодке её посещать. Но недолго пожила она одна уединенно в этой деревне, в отдельной избе у благочестивого крестьянина Александра Паренова. Вскоре присоединились к ней две девицы: дочь коллежского советника Наталия Матвеевна Васильева и купеческая дочь сирота Евдокия Романова. Тогда в деревне Сидоровке выстроен был маленький корпус в несколько келий, и обнесена территория оградой. Сорок поселян поставили сообща и бесплатно корпус за один день; также и для обнесения оградою более тридцати человек пришли и сделали всё за один день, тоже без всякого платежа. Было это в 1818 году. А через год присоединилась к сёстрам овдовевшая к тому времени мать Наталии - Анастасия Николаевна Васильева.
Отец Зосима не постоянно находился вблизи к собравшейся общинке. По этой причине, а также и за отсутствием подходящих книг, написанное им «Поучение о послушании» посвятил сёстрам, предварив его следующим предисловием: «Вы знаете, сколь дорого мне стоит безмолвная жизнь моя, для которой Божиею помощию оставил аз мое отечество и толико тысящей странствуя искал безмолвныя тишины. Но ныне вижду, яко вас ради будет нарушение моего безмолвнаго жития, однако же противу воли Божией не смею упорствовати. То есть аще Бог дал мне вас, то Его же помощию и должен есмь от всея души послужити вам».
Отец Зосима поспешил получить на свои действия благословение иерарха и обратился с письмом к владыке Иркутскому епископу Михаилу (Бурдукову), который откликнулся весьма благосклонно: «Да поможет Вам Пастырь и Поспешитель душ наших Иисус Христос довести до спасения всех, предавшихся и предающихся духовно-братственному Вашему водительству! Хотя же в первом письме Вы требовали от меня некоторых советов касательно монашества, но по всему вижу, что оные Вам не нужны. Дух, виденный в Вашей книге, дух разума и благочестия, утвержденных навыком и опытностию, сей дух един доволен Вам к разрешению всех недоумений и сомнений».
Старец Зосима занялся духовным окормлением первых своих учениц, начав с весьма необычного действа. Он составил письма типа договора, «заветы», как они их называли, в которых и наставник и его духовные чада обещали перед Богом находиться во взаимной любви, доверии, ответственности друг перед другом и в безоговорочном послушании учениц перед учителем.
Первое «заветное» письмо (первая часть почерком старца Зосимы, вторая – его ученицы)
Впервые «заветные» письма старца Зосимы и его чад опубликованы А.Л. Бегловым в сб. «Альфа и Омега» №3 за 2001 год с подробными комментариями, которые здесь частично процитируем: «Эти документы без преувеличения можно назвать уникальными в истории русского и всего православного старчества. Неизвестно, чтобы когда-либо до или после этого старец и послушницы письменно пообещали друг другу хранить верность и любовь друг ко другу и связали бы свое вечное спасение с судьбой каждого из членов братства. Очевидно, для преп. Зосимы составление документов имело педагогическое значение. Сестры, вступающие на новый для них путь духовной жизни, должны были вполне ощутить перемену своего положения, отнестись к ней сознательно и ответственно. Новой оказывается центральная идея первого «заветного» письма — идея связи судьбы старца и ученика в вечности — венец, награда за их преданность друг другу, и одновременно — раскрытие, осуществление подлинной глубины их отношений. Вторым «заветным» письмом, «завещанием о имении», старец утверждал в своём братстве основы общежительного монашества. По всей вероятности, непосредственным поводом для составления второго письма стало получение наследства одной из духовных дочерей старца, Натальей Васильевой», и присоединение к сестричеству вдовы Васильевой, также имевшей, естественно, наследство.
Сам старец Зосима молился наедине своими особыми молитовками: «Спаси Господи и помилуй сестр моих заветных Онисью, Наталию и Евдокию и святыми их молитвами прости моя согрешения. (Трижды по трижды). Даждь ми Господи исполнителем быти духовнаго нашего обета и завета, уповая на благостыню и милосердие Твое, Самим Тобою, Господем Богом нашим, на вечность утвердихом. О безначальный и триипостасный и единосущный и всемогущий Боже наш Отче Сыне и Святый Душе. Молю Тя Твоим милосердием и человеколюбием и ради Пресвятыя Владычицы нашея Богородицы и всех Твоих святых, милостив буди к сим рабам Твоим, их же аз недостойный помянух пред Тобою. Исполни их Твоея Божественныя благодати, сохрани их и соблюди и огради всемогущею Твоею силою и благостынею, и меня грешнаго их ради помилуй».
Через некоторое время и старцы и сёстры почувствовали много неудобств оттого, что и церковь была далеко, и земля принадлежала казенным крестьянам. По благословению о. Василиска, решили искать какой-нибудь упраздненный монастырь для себя. Снаряжённый родственниками сестер, проехал старец Зосима по Тобольской епархии и выбрал заштатный Николаевский монастырь в городе Туринске. Получив благословение Тобольского Архипастыря, он отправился в Петербург в Синод. И взял с собой благословение старца Василиска, написанное на бересте (об этом так тепло написано в его Жизнеописании!).
В Санкт-Петербурге оказали своё расположение к старцу и обер-прокурор Св. Синода князь П.С. Мещерский, и министр духовных дел князь А.Н. Голицын, и присутствовавший тогда в Синоде Московский Владыка Филарет (Дроздов). Наконец, по докладу Его Императорскому Величеству, указом из Св. Синода от 13 февраля 1822 года, опустелый к тому времени бывший мужской Николаевский монастырь в городе Туринске был обращён в женский и отдан на попечение и надзор «поручику Верховскому».
Вернувшись в Сидоровку, наши старцы собрались и вместе с сёстрами, коих было 12, оставили Кузнецкие пределы и отправились в Туринск. В день великомученика Димитрия Солунского, 26 октября 1822 года, отец Зосима со старцем Василиском и сёстрами прибыли в Туринский монастырь и приняли от духовного правления всё монастырское имущество.
Туринский монастырь (старинная открытка)
Монастырь в Туринске расположен на горе; с одной стороны под горою река Тура, с двух же сторон почти не было жилья, а вдали видны были луга, поля и леса; только с четвертой стороны город Туринск и то не очень близко. К этому времени в монастыре была уже каменная церковь в честь Вознесения Господня с каменною же колокольнею и двумя приделами: во имя Одигитрии Божией Матери с южной стороны и во имя Святителя Николая с северной стороны (возводились с 1775 по 1785 гг.). Около церкви много могил и памятников, а за ними келии. Остальные строения деревянные, самые простые. Всех сестер поместили в келиях, хотя и тесных, но довольно удобных. А для старца своего и для себя, отец Зосима выстроил маленькую келейку в 8 верстах от монастыря, в уединенном месте, недалеко от заимки Поповой дачи, при речке Лопатиной.
Отец Зосима написал устав сестрам, основанный на общежительских правилах Св. Василия Великого, и имел всё попечение о их душевном спасении, и о нуждах их житейских, и вообще о благоустройстве обители. На обеспечение возобновляемого монастыря многие жители Туринска сделали пожертвования. Помогали возобновлению монастыря и привезённые старцем из Петербурга денежные обязательства о ежегодных пожертвованиях в пользу обители.
Новый устав, составленный для общежития сестер в Туринском монастыре, необходимо было представить в Св. Синод; также были и неотложные хозяйственные вопросы. В связи с этим отец Зосима вынужден был снова собраться в Петербург, при этом получил от Тобольского Преосвященного сборную книгу, с тем чтобы собрать средства в пользу новоустроенной обители.
Окончив все дела в Петербурге, поспешил отец Зосима в Смоленскую губернию к родным, которые не имели о нём никаких известий вот уже целые тридцать лет. Он прямо проехал в поместье Буловицы, принадлежавшее некогда его родителям; здесь жили две его сестры родные, одна замужняя с престарелым больным своим супругом, а другая девица (Пелагия Повало-Швейковская и Дария Верховская). В этом доме имели приют свой и сироты брата его Илии: трое сыновей его и две дочери Варвара и Матрона. Старец Зосима своей высокой духовной настроенностью увлёк за собой обеих девушек на подвиг служения Создателю и Спасителю нашему. По дороге в Сибирь, в Москве, они были облечены в рясофор отцом Иларием в Симоновом монастыре, с именами Вера и Маргарита. Было это весной-летом 1823 года.
На другой день после своего прибытия в Туринск отец Зосима со своими племянницами отправился в пустынное уединение к старцу своему Василиску. После краткой молитвы, упали они в ноги друг другу и с горячей любовью и с рыданием обнимали друг друга. Всё, что видели здесь юные инокини первый раз в жизни, изумляло и трогало их. С умилением разглядывали они маленькую, низенькую келию с маленьким окошком: в одном углу маленькая глиняная печка, в другом - земляной одр старца, покрытый рогожею, под которой в изголовии лежали дрова; пол земляной, над одром в углу медный крест и образ Божией Матери. В печке в горшочке заготовленный обед, состоящий из какой-то пареной травы и печёных грибов; а на лавочке лежал хлеб, получаемый о. Василиском из монастыря, но уже зачерствевший.
В самое короткое время уже более сорока сестёр у отца Зосимы составляли общежитие; он неусыпно заботился не только о постройке келий и ограды, на первый случай деревянных, и об уставе трапезном, но более всего внимание и попечение прилагал к устроению их жизни духовной.
Отец Зосима имел чрезвычайный, особенный дар, не строгостью и принуждением, но отеческою любовию и собственным примером разгорячать сердца к подвигам и самолишениям, так что вся дружина новых ратников его не только не тяготилась уставом, но каждая из сестёр одна перед другою рвалась на большие подвиги. Одни получали благословение на трехдневные, другие - на пятидневное голодание; более пяти дней он не позволял. Иные получали благословение спать на голой скамейке с кирпичом в головах, иные - спать сидя.
Между тем как мир и тишина блаженной жизни царили в Туринской общине и отец Зосима со старцем Василиском утешались усердием духовных чад своих в служении Небесному Царю, мать и дочь Васильевы, таившие в сердцах своих страсть любоначалия, стали нарушать устав общежития и, наконец, самовольно отправились в Тобольск с жалобами на своего духовного руководителя. Они обвиняли его в расколе и в безрассудном и неправильном употреблении монастырских денег, в притеснении сестер и просили об его удалении из монастыря и о поставлении им игуменьи.
Второй бедой в духовной жизни монастыря явилось желание заветной дочери старца, Евдокии Романовой, обвенчаться с монастырским дьячком, и намерение это «овладeло совершенно её добрым и набожным сердцем, и она, хотя с сердечным терзанием, но решилась уже свершить свою участь».
На обвинение в отправлении должности священника, старец писал объяснение Владыке: «Я от духовных чад требую не исповеди, но откровенности, чтобы, зная совeсть каждой и пристрастии, мог незаблудно управлять ими и чтобы не употреблял на такое послушание ту, которая там вреждается. Но хотя они во всём открываются мнe, однако я не беру на себя права разрeшать их грeхи, но только пользую их моими наставлениями».
Все скорби отец Зосима принимал по-старчески: «На Бога уповах, не убоюся, что сотворит мне человек» (Псал, 55, 12). В результате всего, он откровенно признался Владыке: «И так теперь я вижу, что не может завестися житие, как я желал, в сходство завeщаний святых отец. … От чистой совести повторяю, что Божию помощию о всем небрегу, наказан ли буду или удовлетворен, обезчещен, изгнан или прославлен — для меня всё равно; желаю только и стараюсь мирствовать с моею совеcтию и соглашаться с правилами святых отец!… Будучи расстроен тягостным моим теперешним положением, ибо противу совести моей не вмeщая жизнь с немирствующими, послал прошение в С. Синод о моем освобождении, … не ища удовлетворения, но прося только скорeйшего увольнения себe».
Не вдаваясь в подробности затеянного вражьего дела, заметим здесь, что скорбный путь свой старец прошёл твердо и спокойно, лишь смиренно взывая: «Я знаю одну Матерь Божию: когда Ей угодно, Она откроет всю справедливость; если же Ей угодно, чтобы я терпел оскорбления, то мне ли сметь сопротивляться судьбам Божиим?» Практически все жизнеописания православных подвижников свидетельствуют о скорбях и кознях, которые обрушивает на них диавольская сила по выходе из безмолвия. Зачастую - это нападки ближних. Старец Василиск однажды, во время великого молитвенного утешения, услышал глас: «Имей во всю жизнь – единым делом – ношение в сердце Господа Иисуса, а между тем примешь бесчестия». Сам Господь, все апостолы, все святые провели жизнь свою в многоразличных скорбях. Без бесчестия – нам не спастись. Но защищенные Божией благодатию, не страшатся угодники Божии соблазнов мира. Воистину: «Аще пойду и посреде сени смертныя, не убоюся зла, яко Ты, Господи! со мною еси» (Псал. 22, 4); «Хваля призову Господа, и от враг моих спасуся» (Псал. 17, 4).
Те скорбные происшествия в Туринском монастыре записаны подробно матушкой Верой и опубликованы в Жизнеописании старца Зосимы. Святитель Филарет говорил впоследствии о причинах немирия в Туринском монастыре: «Возъярился враг спасения человеческого, и подвигнул тяжкое искушение. Он возбудил в некоторых страсть любоначалия; от сего возникли распри и ухищрения; они привлекли суд; суд поврежден был человекоугодием: и верные руководству старца сестры общежития, вместе с ним, принуждены были удалиться».
 |
 |
Портреты старцев Зосимы и Василиска, сохранившиеся до наших дней в Туринске
Старец Зосима с племянницами, Анисьей Конюховой и ещё двумя келейницами находились, по распоряжению начальства, в Тюмени, когда дошла до них горестная весть о кончине отца Василиска.
После отъезда отца Зосимы в Тюмень, старца Василиска взяли в монастырь, поселив в подгорной келии о. Зосимы. Миролюбивый старец много увещевал крамольных и недоброжелательных, а мирных утверждал пребывать непоколебимыми в своих обетах. Но пожив немного в озлоблениях, предрёк свою кончину. Преставился он 29 декабря 1824 года, в 5 часов по полуночи, было ему приблизительно 80 лет. Положили его в Туринском монастыре, за алтарем, с северной стороны.
Наконец, к началу марта до Тобольска дошёл Указ Святейшего Синода, подписанный 24 января 1825 года. В тексте Указа изложены совершенно чудовищные обвинения в адрес отца Зосимы, на которые можно только удивляться. Под конец заметив, что «он Верховский, по собственному его отзыву, ни с какою игуменьею не хочет связываться и не соглашается быть строителем одних строений, доказывая чрез то желание к самовластию», указ постановлял «уволить его вовсе от звания попечителя и от всякого влияния на монастырь».
Получив свободу, отец Зосима, следуя влечению своего сердца, без сомнения отправился бы в пустынь. Но его связывала духовная любовь приверженных ему сестёр, которые вместе с ним претерпели столько скорбей и гонений. Но Консистория всячески препятствовала отъезду желающих из Туринска. Благочинный монастырей, Тюменский Архимандрит Амвросий даже добавил от себя в рапорте: «Нет никакого приличия девицам, посвятившим себя Богови на служение и поступившим уже в монастырь, шататься по миру … Само собою открывается, что какой-нибудь волк, одевшись овечьими одеждами, заманивает их бедных на страну далече для своей добычи».
Однако же, поскольку все приверженные старцу сёстры были не приукажены, то подлежали ведению гражданского начальства. Как раз в это время в Тобольск прибыл новый губернатор Дмитрий Николаевич Бантыш-Каменский, и он сделал много для возвращения паспортов и обеспечения свободы передвижения тем сёстрам, которые желали сами последовать за старцем Зосимою.
В ноябре 1825 года Тобольское Губернское Правление «отставному порутчику Верховскому на свободное следование в Российские губернии вид письменный выдало с обязанием подпискою, чтоб он кроме своих племянниц никого из женщин или девиц с собою не брал и в город Туринск не заехал». Остальным сёстрам только в декабре вернули (опять же благодаря вмешательству Губернатора) несправедливо реквизированные вещи, книги и, главное, трёх старцевых лошадей, так что они смогли самостоятельно покинуть сибирские пределы. Некоторые добрые крестьяне взялись проводить дочерей своих до Москвы, пополнив недостаток лошадей для переезда.
Так в скорби покинул отец Зосима Сибирь и выпестованное им детище - Туринскую обитель. Но дело его не пропало. Туринский монастырь жил, украшался, расширялся; считаясь нештатным третьеклассным общежительным. К концу века в монастыре было более 150 монахинь и послушниц, угодий более полутора тысяч десятин. Сёстры больше из простого звания, из именитых родов монахинь не было. При монастыре устроили свечной завод. На Поповой заимке, где когда-то пустынничал отец Василиск, была построена часовня, и туда совершался ежегодно крестный ход в девятую пятницу по Пасхе. Над могилой старца была заложена часовня (13 августа 1913 г.) и освящена 21 мая 1914 года во имя мученика Василиска. «Зданием каменная, покрыта железом. Построена на доброхотные даяния тщанием послушниц Николаевского монастыря Валентины и Людмилы».